После выборов в Совет старейшин Еревана политические обсуждения вновь сконцентрировались на вопросе внеочередных выборов в НС Армении. При наличии для этого политических оснований, в существующей ситуации в глаза бросается юридический парадокс. А именно, на сегодня руководство в НС Армении принадлежит политической силе, провозгласившей себя оппозицией, что в правовом аспекте является нонсенсом. В апреле-мае 2018 года стало ясно, что Конституция Армении не в состоянии предложить решения для конкретного политического кризиса, а уже 8-го мая избрание представителя парламентского меньшинства премьер-министром добавило к политическому кризису конституционный кризис.

По конституционным реформам 2015 года число заместителей председателя НС от 2 возросло до 3, целью чего провозглашалось расширение влияния оппозиции. Авторы реформ утверждали, что, отдавая одну из 3 ставок заместителей председателя НС оппозиции, его снабжают новыми рычагами влияния и делают сопричастным руководству Национальным собранием.

Порядок избрания председателя НС и его заместителей устанавливается ст. 104 Конституции Армении, которая гласит, что председателя НС и 3 его заместителей избирают из числа депутатов, причем, одного – из оппозиционных фракций.

В любом парламенте мира управление осуществляется политической силой, составляющей большинство, так было и за всю историю независимой Армении. Даже в феврале 1998 года, во время ухода в отставку президента, изменение соотношений в НС привело к смене его руководства. Тогда в отставку подал председатель НС Армении Бабкен Араркцян, обосновав это тем, что не может являться спикером для большинства, которое он не представляет. Вместе с ним в отставку подали и его заместители, председатели комиссий и др. «Еркрапа» были вынуждены избрать на эти должности своих людей, хотя и пытались предотвратить отставку Араркцяна. В настоящее время ситуация имеет такой же характер, однако с обратным знаком, когда председатель и 2 заместителя НС Армении представляют политическую силу, превратившуюся в меньшинство и провозгласившую себя оппозицией к правительству Армении. Тогда как вышеупомянутая конституционная статья является императивом, т.е., только один из заместителей председателя НС должен представлять оппозицию, а в настоящее время оппозицию представляют председатель и 2 его заместителя.

Кстати, этот юридический нонсенс ярко проявился во время заседания комиссии по расследованию НС Армении, когда сами депутаты не могли разобраться – кто же из них представляет власть, а кто – оппозицию.

Безусловно, и такая ситуация возможна – когда законодательная и исполнительная власти представлены различными партиями, особенно, в случаях президентского или полу-президентского образа правления, тогда как в парламентских республиках такого быть не может, когда противостоят парламент и правительство. Кстати, при принятии конституционных реформ одним из тезисов прошлых властей было то, что так правовыми механизмами гарантируется стабильность государства: при этом в качестве примера приводилась ситуация, когда президент и большинство в парламенте представлены разными силами, что вызывало бы опасность нарушения работы парламент/правительство. Сейчас же получается, что РПА, избегавшая такой ситуации, сама же и ее создает.

Парламентский образ правления отличается от прочих, прежде всего, принципом отношений парламент/правительство, когда правительство является производным от парламента. При президентском правлении парламент и президент уравновешивают друг друга, поскольку эти институты формируются различными мандатами, а при парламентском правлении – мандат парламента и правительства един. Т.е., НС, формируясь на основе общественного доверия, избирает премьер-министра, который исполняет задания депутатов, будучи им подотчетным. Когда эта цепочка нарушается, в государстве возникает конституционный кризис, что, как свидетельствует история, разрешается либо выборами, либо новыми потрясениями.