ЕРЕВАН, 28 ФЕВРАЛЯ, АРМЕНПРЕСС. 1988 Массовые убийства армян в Азербайджане в феврале привели к трагическим последствиям. Массовые убийства, организованные в Сумгаите 27-29 февраля под лозунгом «Смерть армянам», сопровождались геноцидными проявлениями, приведшими к гибели людей. Однако, помимо трагических событий, были и победы человеческого духа, доказывающие, что сплоченность может противостоять злодеяниям.

Наряду с сумгаитскими событиями азербайджанские бойцы также напали на город Гандзак, но единство армян и способность объединяться в трудной ситуации победили, что позволило им избежать неизбежности.

«Это был организованный геноцид, продолжение 1915 года, тот же почерк», - говорит 83-летняя Джульета Еремянц, активная участница самообороны Гандзака. Она подчеркивает: «... даже 130 лет спустя это не будет забыто. Это не вопрос примирения и прощения".

По словам г-жи Еремянц, Гандзак был вторым азербайджанским городом с точки зрения культуры и развития. Иногда возникали конфликты между армянами и азербайджанцами, но до прихода Алиева- отца армяне жили нормально и занимали высокие посты. Семья Еремян имеет 100-летнюю историю проживания в Гандзаке. И хотя на городском кладбище можно было увидеть армянские захоронения 15-16 веков, армян называли «Gəlmə» («понаехавшие»).

«Когда Алиев пришел к власти, все должности были отданы азербайджанцам. С этого времени началась эмиграция армян. Эмиграция началась со значительной части интеллигенции, но она не была массовой, и в 1980-х годах в Гандзаке проживало 43 000 армян», - говорит г-жа Еремянц.

«Мы заметили напряженность, но мы не ожидали ничего подобного. Атаки начались 27 февраля. Город был отрезан от света и воды. У нас не было связи с внешним миром. Изолировали нас. Мы не знали, что Сумгаит случился. Мы узнали о Сумгаите 3 марта. Мы не знали этого раньше. Все магазины были закрыты. Даже еда не была доставлена в армянские магазины.

Город был разделен рекой Гянджачай на две части: на одной жили азербайджанцы, а другая часть была армянской. Все в армянском округе были связаны друг с другом, они были едины. Через реку Гянджачай было переброшено 3 моста, и армянский квартал атаковали сразу по 3 мостам. Мы этого не ожидали. Это было неожиданно.

До сих пор, как я до сих пор помню, двое молодых людей в черных кожаных пальто проводили перепись мужчин в армянском квартале. Армянских мужчин. Говорили, что идет перепись, но разве в переписи учитываются только мужчины? Они говорили, что получили такой приказ. Оказалось, что они поставили отметки на домах армян. Наши же мальчики вставали ночью и ставили отметки на все дома. Ну что ж, приезжай и пойми, где турок, а где армянин.

Взбесившаяся толпа напала. Они переходили по мостам и знали, где находятся дома и магазины армян. Все перебили, но без человеческих жертв. Только один человек погиб, водитель пожарной машины. Они не знали, что он был азербайджанцем. Он пытался разогнать толпу водой, его убили. Так прошел этот день.

Защитников у нас не было. Мы сразу собрались и сформировали свой совет. Мы создали и возглавили «Армянскую оборонную инициативную группу» из 30 человек. Атака длилась три дня, 27-29 февраля. Было много разрушений. Резни непроизошло, так как мы были организованы. Мы также наносили контрудары. В деревне Красный были ребята, которые когда району угрожала опасность, били по газовым трубам, и от этого звука мы чувствовали, что нас что-то ждет. Мы не думали, что это будет массово. Мы думали, что это Советский Союз, устроили беспорядок, и все скоро прекратится. Но нет!

Г-жа Еремянц вспоминает, что танки воинских частей прибыли в армянский квартал чтобы защитить армян только 28 февраля. «В школе, где я работала, каждый день проводились собрания. Заставляли написать Горбачеву, что мы не хотим, чтобы Карабах вышел из состава Азербайджана. Заставляли и требовали расписку. Мы не были глупы, чтобы написать. Мы писали нашим родственникам и предъявляли квитанцию. На одном из собраний было сказано, что это дело рук хулиганов, государство ни про чем, но толпу возглавляли руководители института и милиция.

1 марта позвонил директор школы и срочно вызвал в школу. Он сказал, что из Ереванаприехали журналисты, что они собираются взять интервью, пожалуйста, не подливайте масла в огонь. Я сказала им, что если они войдут в армянский квартал, то без слов все поймут. Все сломано и разбито. Меня отвели в русско-азербайджанскую школу в азербайджанском районе, чтобы журналисты не входили в армянский квартал. Армянский журналист Эдиханян шепотом спросил, что здесь происходит. Я ответила, что я в душе Вардан Мамиконян, но сегодня я собираюсь стать предателем. Я не могу быть Варданом Мамиконяном, сегодня я Васак. Я сказала им, что ночью наши мальчики сжигают огонь в железных бочках, защищают семьи. Но присутствующие возмущенно спрашивали, о чем мы говорим.

И я говорила действительно как Васак. Дружба народов, Хачатур Абовян, "Турецкая девушка", Самед Вургун... Я сказала, что мой отец погиб на войне в Махачкале и был похоронен с азербайджанцем. Дружба превратилась в враждебность. После собеседования их проводили, чтобы мы не смогли встретиться.

Только 3 марта мы узнали, что произошло в Сумгаите, чистейший геноцид, но озвучивают 33 имени. Новорожденный сгорел на газовой плите, насиловали и убивали девушек и женщин. Семья Мелкумян была убита. Ее отца, который искал труп дочери, отвели на место, похожее на морг, где тело девушки было за номером 328. Но все это еще продолжалось. Мертвых бросили в море. Они были подготовлены. У армянского мастера заказал железные прутья, он не знал, что это для армян. Это были те же события 1915 года: Сумгаитские погромы - это геноцид. Только через три дня Москва отправила войска, когда они уже уничтожили армян.

Когда мы узнали, подумали, что мы легко отделались, потому что мы жили вместе и были объединены. Не думайте, что мы не мстили. Наши ребята тоже мстили. Армянский штаб находился в церкви. Напали, содрали крест. Окно машины разбивали и стреляя проезжали. Мы защищали район, и мы не давали проезжать машинам турков. Дети с шампурами в руках выходили защищать защищать. 30 лет прошло, и через 130 это не будет забыто.

Ситуация казалась успокоилась, но это было опасное спокойствие. Мы уже чувствовали, что происходит. Мы не могли надеяться на Советский Союз. Ходить на работу было опасно. С работы увольняли и издевались по каждому предлогу. Ситуация усугубилась. Хотя открытой войны не было, мы чувствовали, что это опасная пауза, которая дала о себе знать в ноябре. 20 ноября начались уже более организованные и вооруженные нападения. Это была уже открытая война.

Миша, 40-летний армянин, жил в азербайджанском районе. Он помог семье бежать, чтобы не причинять вреда своим детям. Когда он возвращается, он видит, что дом разграблен и полон турок. Его забивают камнями, и сосед вызывает скорую помощь, и в машине скорой помощи ему отсекают голову. Армян в исподнем выводили из больниц на улицы и издевались над ними. Это был организованный геноцид, продолжение 1915 года, тот же почерк. Ситуация обострилась, были жертвы и изнасилования. Церковь стала родильным домом и больницей. Рядом с церковью была школа, которую мы превратили в госпиталь. Там были армянские врачи добровольцы и две русские медсестры. Ни одного азербайджанца не было.

Эмиграция началась. Армяне начали покидать Кировабад, чтобы спасти своих детей. Это было массово. Мы не могли ничего сделать. У нас было 56 бесследно пропавших, которых нет, они мертвы. Ночью на армянско кладбище хоронили мертвых, чтобы мы не знали. У нас была психиатрическая больница на другом берегу реки, там были армяне с психическими проблемами, их похоронили заживо».

И все же г-жа Еремянц не отступает и везде говорит. «Мой сын в 16 лет ходил с ручкой и записывал могилы. Древние армянские камни, 15-16 веков. Он сказал: «Я знаю мама, что рано или поздно произойдет, нас называют «Gəlmə» - “понаехавшими”. Мы должны доказать, что Гандзак был армянским городом". Я большой патриот, но мы оставили свою родину там. Мы стали «Gəlmə», а они постоянно живут.

Предательство есть и останется. У меня был ученик по имени Андраник. Турки его ежедневно избивали от того, что его зовут Андраник. Это не вопрос примирения и прощения. Как я могу простить тех, кто обезглавил Кярама или Гургена? Это невозможно. Есть вещи, которые вы не можете простить, выше ваших сил. Вы можете дружить с ними, но вы не должны выпускать палки из своих рук. Они всегда могут ударить сзади. Мы должны достичь победного конца. Жизнь самая большая школа. Жизнь - это борьба, которую нельзя останавливать и надо доводить до конца».

Самооборона Гандзака была приостановлена с 10 декабря, когда советские солдаты заблокировали армянский квартал. С 14 декабря 1988 по февраль 1989 г. комитет “Гандзак” работал в подполье. Благодаря самообороне большинство армянского населения Гандзака спаслось от уничтожения, а жители соседних армянских сел получили возможность безопасно перебраться в Армению и Арцах.